- Не совсем так, - подумала и ответила Витани. - Скорее, ты просто переймешь мое зрение. Не надо переселяться в другие тела, просто изменятся краски. Острота зрения останется та же. Но ощущения эти - незабываемы. Я не знаю, как объяснить тебе это точнее, мой юный ученик. Могу ли я так называть тебя? Кажется, это обучение вещам глубоким, не пройдя заранее через базу, и в то же время сразу и важные, и крайне бесполезные. Кто просил меня начинать все это, и как так получилось, что это Это зашло на такую глубину? Зачем тебе знать это, когда ты не знаешь элементарных вещей? Ты думаешь, что эти знания помогут тебе в жизни? Или это я за тебя думаю? почему ты не переведешь разговор в нужное русло и почему я не способна сделать это?
Хотя, к чему-то вся эта чушь да пришла. По крайней мере, я вижу, что ты не против познакомиться с сородичами. Честно говоря, я думала, что тебя даже заставить, даже силой принудить к этому будет нереально. Хотя конечно, я бы не стала настаивать на этом. Возможно, улетела бы: общение с подобными мне и только ни к чему хорошему не приведут - надо нас разбавлять.
Только куда мы полетим? Разве знаю я сама, где драконы? А куда лететь, чтобы не напороться на неожиданные неприятности, которые по закону подлости всегда всех сопровождают? Неужели придется отбиваться от возможных неприятелей? Но ты к этому не готов. Не готова и я отдать тебя в руки Такой судьбы: ты слишком мягок для этого. Я не решила еще, смертельно плохо это или напротив революционно хорошо... Но это и неважно. Скоро я пойму это получше. И ты тоже многое поймешь.

***

Солнце уходило за горизонт, щедро одаряя последними своими оранжевыми лучами света все вокруг. Лес неподалеку кипел жизнью. Кто-то готовился ко сну, кто-то уже спал, а кто-то был готов пробудиться для своего дня, ночи. лесные птицы постепенно переставали петь. Мелкие зверьки укрывались в своих норках, готовясь вновь окунуться в мир снов, снов наяву ли обычное небытие - Шэт не знала, как именно они спят. Даже ветер улегся, оставив лес и его обитателей в покое. Но было что-то странное в этой вечерней идиллии. То было не спокойствие и не сам факт странной утопии; лишь то, что небольшая стайка птичек пролетела прямо над головами двух крупных драконов, метрах в четырехстах, словно они были просто небольшими горками, не заслуживающих внимания. Даже несмотря на то, что солнце отражалось от их чешуй, создавая такой яркий свет, что даже у бронзовой драконихи в глазах начинали летать мушки, когда она смотрела на своего собрата. Только мысли драконов были настроены очень странно. Они были переплетены и не переплетены. Они общались, и в то же время были как два незнакомца. И стояли они оба, застыв, как статуи - прекрасные, неотразимые, но статичные скульптуры.
Шетани непринужденно оглядывала Келибра с головы до лап. Было-таки в этом драконе что-то такое, что ее притягивало. Она не могла дать объяснения, что именно это такое, даже размытого; просто он уже привязал ее к себе. Возможно, это было именно его отличие от нее. Кардинальное отличие. Она страшно хотела узнать его еще лучше и в то же время ей было все равно. В то же время она знала, что если она сейчас улетит, то в ее душе образуется дыра. Нет, не та дыра, которая появляется от огромной боли или утраты близкого существа; та лишь, которая заполняет то место, которое могли занимать знания, опыт, полученный при общении с кем-то. Глаза Келибра были подобны зеркалу для нее. Не в прямом смысле, нет. Она никогда не станет младше своего возраста, меньше и, конечно, чешуя ее внезапно не перекрасится. Нет; но когда она подошла к нему вплотную, она увидела в них отражение своего взгляда. Они в смешении словно создавали какое-то энергетическое поле, состоящее из двух абсолютно несовместимых частей, в союзе дающие либо огромную силу, либо уязвимость во всех отношениях. Это открытие пугало ее, но в то же время успокаивала мысль о том, что она могла что-то допридумывать, чтобы в конце получилось что-то совсем из ряда вон выходящее.
Дракониха даже не предупредила Келибра. Когда дело доходит до вдохновения, уже не до предупреждений. Все эти мысли, заходящее солнце и чистое небо создали нужные условия для нужной меланхолии. Шэт чуть напряглась, и из горла и груди ее полилась какая-то странная, красивая, магическая мелодия. Она не знала древнего языка, но она всегда полагалась на свою способность вдохновляться и использовать свою магию. Теперь ей лишь надо было, чтобы Келибр перенял ее настрой и помог ей, для того, чтобы на мгновенье очутиться на ее месте; чтобы взглянуть на мир иначе, чем он привык.

Кажется, никогда она не чувствовала себя лучше. Куда делся привычный ей окрас местности? Откуда берет Келибр столько золотых оттенков? Каким же таким способом устроено все-таки драконье зрение? Ах, если бы она могла узнать это, она бы тотчас же изменила свою гамму на какую-нибудь спокойную: синюю, зеленую, такую же золотую... Никогда сердце и душа ее не знали покоя, и главная мечта ее была почувствовать это чудесное, для нее - не из этого мира. И все-таки поразительно, как же цвет этот повлиял на нее. В детстве она видела много крови. Дикие драконы - это вам не обычные прирученные. Нет; они чистоплотные создания, но нет той аккуратности, что свойственна вылупившимся от прикосновения двуногого, нет этой четкости, пунктуальности и сдержанности. У них было абсолютно другое представление о веселье - это было как раз то, что прирученные чувствовали инстинктивно, но редко поддавались приглушенному искушению. Ее собратья устраивали поединки между собой. Рвали друг друга, кусали, били крыльями и хвостами. И это было нормально, приемлемо; это была их культура. Шэт же сходила с ума в эти минуты. Почему-то возненавидев красный цвет - может, в следствие своего максимализма и нежелании принять то, что она хуже видит синий, который после ее проникновения в сознание лазурного дракона казался ей чудеснейшим из всех - она видела его постоянно, намного ярче остальных. Кровь источала своеобразный запах; с детства она запомнила этот металлически-соленый привкус, который он оставлял. И теперь она словно везде чувствовала его, смотря на мир глазами медного дракона.
А солнце в глазах золотого было просто потрясающим; она бы удивилась, если бы оказалось, что они "не в ладах". Все окрашивалось в невероятные цвета. И сама она в глазах Келибра была в скорее медно-рыжем, чем в красном оттенке.
Уже несколько минут, наверное, она осматривала все вокруг новыми глазами, и сердце ее сжималось при мысли о том, что указанное пунктуальностью время истечет через пару моментов. Вот она и уловила оттенок неловкости - у себя или у него? Она не поняла, но решила не испытывать больше дракона и отпустила его сознание, несколько резче, чем она хотела. Подумала, что надо бы что-то сказать ему, но в горле появился огромный, сжимающий ком - дракониха никогда такого не чувствовала. Все вернулось на круги своя. Вновь небо было бледно-белым. Витани отвернулась от Келибра и закрыла глаза, стараясь привести мысли в порядок и прогнать горечь.
- А чего ты еще ждала, решая совершить такой поступок? Ведь знаешь, что падение с высоты блаженства хуже физических терзаний! Кто просил? И как можно было не попробовать... Так или иначе, это уже прошло. Запри это в дальний уголок, туда, где лежат чудесные синие просторы. Можешь смешать их с золотыми и оставить как есть. Делай что хочешь... Но возьми себя в лапы, тряпка!
Дракониха обернулась к золотому и, выдержав паузу, красноречиво склонила голову, как бы кланяясь ему и в то же время не кланяясь.
- Премного благодарю тебя, Келибр. Своим разрешением на это действие ты добавил мне еще одно представление о цвете мира в глазах дракона.
- И возродил мечты, - додумала про себя дракониха.
Солнце садилось, почти достигло горизонта. Вечер уже накрывал своим темнеющим одеялом окрестности; на небе проявились серебряные точки звезд. Шэт смотрела на приготовление окружающего мира ко сну,  но сама чувствовала прилив энергии. Сильный прилив, благодаря которому возможно было бы пролететь сутки-другие напролет, не отдыхая. Это ощущение мрачного удовлетворения и безграничного счастья наполнило ее с головы до пят, и она поняла, куда можно направлять энергию сейчас: именно на поиски той части, что отвечает за цвета. Она понимала, что фактически это невозможно - взять да поменять тона. Ведь она родилась с таким видением мира. Но посещение другого мира, мира золотого дракона, возродило в ней сие безумное желание. теперь она мечтала лишь об одном: найти это место и использовать его в своих целях, сколько бы времени и сил не пришлось бы потратить на это, ибо результат стоил того.

"...широкие как их земля, и чрезвычайно склонны к фантастическому, беспорядочному; но беда быть широким без особенной гениальности." (с) Преступление и наказание

Когда тебя посещает вдохновение, чувствуешь необыкновенный прилив сил. Шэт не спала уже довольно долго по драконьим меркам, однако же видение жизни в другом цвете дало ей энергии столько же, как дал бы хороший отдых. Она могла взлететь, используя лишь силу мысли, могла добраться до центра Земли - стоило лишь захотеть. Но сие настроение было ближе скорее к лирико-эпическому, чувственному... тонкому, как струна - возьмешь фальшивую ноту, и композиция испорчена. И тут она чувствовала, что ей не нужны никакие подвиги, и никакие небеса и светила не привлекали ее сейчас; вот только того, чего она хотела, она не чувствовала. Не чувствовала подхода к тайному уголку ее организма, где находится спектр зрения, отвечающий за цвета. Она старалась пробраться сквозь эти стены - била в них, пыталась перепрыгнуть и обойти. Но все усилия были тщетны.
Дракониха сидела на задних лапах, чуть склонив голову и прикрыв глаза, и, почувствовав, что ей вдруг надоело скрывать свое альтер эго, и начала вести внутренне-внешний диалог сама с собой: ей казалось, что иначе голова ее пойдет кругом, и ни к какому решению она не придет уже долгое время.
- Бывают моменты, когда ты прилагаешь все свои усилия для достижения цели, однако же ты не можешь дойти до нее - тогда начинает казаться, что ты вовсе и не старался, что ты просто придумал все это себе. Думаешь, этот случай относится к ситуации?
- Но я стараюсь. И пока у меня есть силы, я постараюсь не сдаваться. Наверняка есть проход, лазейка к этому источнику.
- А тебе не кажется, что ты просто вообразила себе невозможное? Знаешь, иногда проще отказаться от мечты, чем следовать ей по собственной наивности. Ничего у тебя не выйдет! Брось свои попытки.
- Но я не могу быть уверена в том, что его нет. Не могу, и ты тоже не можешь. А физическому обличью, увы, вопроса не задашь.
- Ну почему же нет. "- Простите за беспокойство, синьор-с, не могли бы вы подсказать, как изменить вас внешне кардинально?" - язвительно ответило ее второе "я".
Да, явно нужна прочистка мозгов. Шэт мотнула головой и посмотрела на Келибра, растянувшегося на траве и, похоже, наслаждающегося ее запахом. Ах, какая картина! Какое сочетание - золотой и зеленый! Он так непринужденно лежал на земле, наслаждаясь ее детищем, и Шэт вдруг подумала, что ей самой не хватает такой же отстраненности и глубины. Как ей хотелось просто взлететь на большую высоту и, закрыв глаза, просто лететь вперед, вперед... Однако же опыт жизни и вышедшая из него паранойя породили вечную осторожность. она постоянно прислушивалась, механически, словно робот, постоянно пыталась уловить какое-то движение, выдающее возможного врага. Она никогда не смогла бы пролететь с закрытыми глазами более пятисот метров, думая, что сверху на нее тотчас же налетит гигантский враг-дракон и обрушит ее на землю, вернув ее существо природе.
И бронзовой уже просто не представлялся Келибр-убийца. Он должен нести миру свет, и если он привык питаться травой... это жестоко, но все же Шэт сейчас не видела его убивающего живого зверя.
- Но если зверя заколдовать...
Да, тогда это стало бы реальнее. Главное, чтобы он согласился.
Дракониха встала на все четыре и, раскрыв крылья, встрепенулась.
- Келибр, полетели отсюда? Давай полетим по направлению ветра? Вдруг налетим на что-нибудь интересное. А на неожиданном строится жизнь.