А правда, кто она? Витани старше ее, эта информация достоверна - она слышала о вылуплении Сапфиры в два года... или в четыре. От  кого-то. То ли какой-то дракон-путешественник, то ли мать рассказала об этом. Великое историческое событие, первый Всадник за многие года.
    Но такое ли оно великое? Всадник - деревенский мальчишка. Шетани вообще ничего не имела против людей... Господи, да что такое? Она ненавидела людей, просто ненавидела. Но ей просто было все равно, кто седлает дракона. Лишь бы этим драконом не оказалась она. Сапфира - мудрая дракониха лет четырех-трех, цвет чешуи подходит под имя, сапфировый. Витани никогда не видела настоящего сапфира, но слышала, что этот камень обладает редкостной красотой. А еще он синий. Дракониха обожает синий цвет. Синий - цвет моря, воздуха... цвет жизни. И в глубине души она мечтала найти что-нибудь, сделанное из этого камня. А еще увидеть загадочную дракониху, дракониху варденов. Дракониху, что сошлась с алым Торном, являющимся имперским...
    Витани громко фыркнула, выпустив струю огня и много дыма. очевидно, фырканье - ее дурная привычка. Да какая Сапфира героиня, раз она сошлась со врагом? Врагом! Черт с ней...
    - Сапфира - дракониха трех-четырех лет с чешуей цвета сапфира и Всадником по имени Эрагон. Она вылупилась у деревенского мальчишки и сейчас сражается за варденов вместе с ним.
    - Если она вообще сражается, а не ошивается где-то со своим Торном.
    - Шрюкн? Это что еще за животное с кличкой как у свиньи?
    Да, Келибр определенно радовал дракониху! Точно, как у свиньи. Шрюкн... это как Шрю-Хрюкн. Ха-ха. Дракониха заложила вираж и полетела от Келибра с другой стороны.
    - Это ты здорово сейчас сказал! - Громкий радостный голос и змеиная улыбка. Как маленький ребенок, ей-богу. - Точно как свинья. Наверное, он и есть свинья, морально, раз его так обозвали. А ведь перед ним трепещут. Не думаю, что напрасно, но и такого трепета он, по-моему, не стоит.
    Стерпит. Конечно, стерпит. Дракониха видела, что золотой двигал хвостом не так быстро и активно, как вообще нужно было для хорошего полета, но он им двигал. Кровь капала на землю, но он им двигал. Конечно, он дракон, и не может позволить себе облажаться, но ведь и рана была не такая уж и слабая. Келибр молодец, определенно.

Конечно, удивление Келибра драконихе было абсолютно ясно без малейших пояснений и драконьей "мимики". Сапфира вроде дракон известный. Так почему она таскает у себя на шее человека? Прославить его? Да она сама бы в славе ведь не нуждалась, уже по той причине, что сама является драконом. Хотя навряд ли дело обстоит так - с этим Эрагоном. Ведь она не выбирала сама, ее заколдовали родители...
    - Значит, родители был идиоты! Сами, интересно, Всадников носили? Знали, на что обрекают дочь?
    - Ты не имеешь права их судить.
    - Зато имею право иметь личное мнение.
    Ну и заворот.
    Да, Витани, как и остальные живущие на планете существа, не имела права обсуждать судьбу Сапфиры и ее Всадника. Она не выбирала, куда отправит ее неизвестная эльфийка - как, кстати, ее имя? - и Эрагон не выбирал место, куда идти, а шел лишь по наитию... Кажется. Дракониха полагала, что так дело и было. Но даже если и нет, Эрагона явно не подводили к яйцу дракона заранее.
    - Я не имею права обсуждать это. Но я не буду говорить ему, что иногда мне хочется воскресить и лично убить того эльфа, что заложил этот чертов - обычай, обряд? Да какая разница! Драконы просто спалили бы всю Эллесмеру, и остались бы от остроухих одни поджаренные лепешки!
    - Что ты несешь...
    Дракониха в ужасе от самой себя шарахнулась вбок метров так на двести, выбившись из спокойного полета. Что за мысли... Что за чушь? Война и так вывела положение из хоть какого-то равновесия, а если бы огонь и воздух подчинили бы землю и воду... Это же была бы катастрофа! Нужно выбросить все подобные мысли из головы.
    Начав отвечать на вопрос, Шетани обернулась на золотого дракона. Да что, он еще и летать хорошо не может? Кто же мог настолько сильно измучить обычно гордого покорителя небес?.. Вит чуть ослабила ход, поджидая Келибра, и одновременно не подавала этому вида.
    - Шрюкн - дракон Гальбаторикса, вылупившийся из яйца вначале у другого человека. Это ужасно. Дракон мог прожить хорошую жизнь со своим Всадником, но Всадника убили, а дракона привязали крепкими веревками магии к императору.
    Это что-то более правильное. Витани ведь не может знать, как на самом деле живут эти многочисленные половины душ в разных телах.

Надеюсь, Сапфира предупредила тебя о моем отсутствии, я ее оповестила... Но все равно, прошу прощения.

    - Понимаю, тебя это расстраивает. Сам факт того, что дракон гнет спину под тяжестью ленивых двуногих... Гордые создания... Они не виноваты, это все их родители...
    Летим.
    Шетани напрягла зрение. В ее глазах, что неудивительно, особо ярким цветом обладали оранжевые и красные предметы и существа, а синий и зеленый были чуть более приглушенными. Но это ей никак не мешало, ведь она видит так с момента своего рождения. А потому дракониха неторопливо осматривала окрестности. Почему-то дракониха привыкла считать, что она - самое зоркое существо в мире; здесь ее ненасытное самолюбие, к несчастью, не уступило правде и оставила глаза закрытыми. Но у нее-то были все основания так считать, а вот проверить это на ее подобное заявление почему-то никто не вызвался. - А может, спросить Келибра?Г - Неплохая идея, только вот опробовать ее надо позднее.
    Но вот что надо точно, так лететь быстрее - хвост дракона покалечен не навсегда, а лишь на какое-то время. И этим временем надо воспользоваться. Пусть злится на нее сколько хочет, но это лишь укрепит силы его роли и духа. Витани заметно увеличила скорость... Так-то.
    И, естественно, искомый лес, а, следовательно, и объекты мучений драконов начали приближаться намного быстрее. Дракониха не оглянулась на Келибра. Отныне их связывала особенная связь; получается, дракон не может улететь от нее. Может, конечно, но явно этого делать не будет.
    Как и она. Но ей позволено больше. В данной ситуации, по крайней мере.

Отредактировано Витани (06.03.10 19:33:05)

Есть создания, живущие в этом мире, которые сильными притворяются. Какой-то мудрый человек сказал, что если хочешь кого-то обмануть, нужно вначале обмануть самого себя. Некоторые так преуспели в этом деле, что действительно верили, что они сильные. И что же, в итоге они на самом деле могли потом делать намного больше, чем делали раньше.
   А некоторые притворяются неудачно. Притворяются только представители двуногих, и то в наше время их все меньше и меньше: это уже не огромные города, где жизнь течет узкой тихой речкой, нет. Это война. А война затрагивает всех. А так как война - это всегда разрушения и смерть, разрушение всегда затронет все, что лежит него его пути. Смерть тоже не выберет, кого забирать; ей без разницы, какая жертва, сколько она весит или какой у нее внутренний мир; смерть ненасытна, ей всегда мало.
   Но притворяющиеся встречаются. Неудачно. И когда драконов было много, они всегда могли определить такого человека... или кого там надо было определить. Дракон никогда не бывает слабым; даже сломленный чем-то, он даст отпор. А главное - дракон смотрит в душу; никто не может сравниться с ним в прошибающей силе его мысли.
   Так думала Витании.
   Конечно, это было лишь ее мнение. Но такой уж она зверь, что если в чем-то уверена, ни за что от своих взглядов не откажется.
   Сзади доносились размеренные взмахи крыльями…
   Ну, вот и лес. Шет сделала небольшой круг – по ее меркам небольшой – над самыми вершинами деревьев, и оглянулась на золотого дракона.
   - Прилетели, - как бы в подчеркивание очевидного, настраивая дракона на нужный лад, сказала бронзовая.

Отредактировано Витани (12.04.10 18:29:42)

Витани плавно приземлилась и решила посмотреть на то, как сядет золотой. Правильная посадка дракона - один из немногих навыков, кажущихся навыками второй важности, но на деле просто незаменимые.
    Приземление Келибра произошло, мягко сказать, не очень удачно. Бронзовая сдержала изумление и осталась с прежним непроницаемым выражением на морде, когда в душе у нее все поднялось на дыбы. Интересно, этот дракон вообще когда-нибудь летал? Хотя нет, летает он хорошо... Или взлетает, и потом неделями не опускается вниз?
    Наверное, ситуация намного более серьезная, чем предполагала Витани, и учить его придется намного большему, чем надо.
    - Для того ты и здесь.
    - Вставай, - без нажима, но уверенно и бодро сказала дракониха - пессимистом здесь быть ни в коем случае нельзя, его следует отложить до лучших времен. А учить в депрессии - нехорошее занятие.
    Драконихе понравилось то, что Келибр не показывал признаков боли в укушенном хвосте, и летел очень плавно. Значит, летун он хороший. Но над посадкой стоило работать.
    - Ты неправильно складываешь крылья, когда касаешься лапами земли, и лапы ставишь тоже неправильно. - Дракониха взлетела: - Смотри и запоминай технику.
    Шет нарочито медленно стала приземляться, показав самый элементарный, быстрый и надежный способ.
    - Это не единственное решение проблемы. Об остальных мы поговорим позже. А теперь повтори!

Получилось так, что дракон пролетел недалеко от Витани, и его хвост пронесся прямо у нее перед глазами.
Она была сурова, да. И по натуре злая и быстро ждала результатов. И уж совсем не думала в течение всей своей жизни - да хотя бы на минуту не задумывалась! - что она будет кого-то когда-то учить. Но вступление в этот новый мир сотрудничества прошло весьма удачно для нее: они повздорили. А дракониха всегда считала, что ссоры и разборки - лучший способ понять дракона, познать темную сторону его души. А со светлой все ясно. Теперь, после ссоры, она прекрасно знала, как реагировать на некоторые его выходки... Или думала, что знала.
Она стала учителем. Казалось бы, задача проста: научить летать, охотиться... Научить жизни. Витани носила изменчивый характер, единственное, что в ней не менялось - это стремление к переменам. Было время, когда она, полусонная, лежала на земле, а к ней подходили, принимая за мертвую, просто невероятно близко. А было и так, что ее могла взбесить прокричавшая что-то птица, находящаяся в километрах от нее.
Сейчас она, поразмыслив, решила сильно не давить на Келибра. Поразмыслив над тем, что хвост его действительно сильно поврежден. Он чуть висел, не поднимался до нужного уровня при полете. Но все было бы совсем ничего, и не вызвало бы у драконихи никаких опасений или колебаний, если бы она не познала сущность драконьего тела. Сама она поранила сильно свой хвост очень давно, когда вышла в настоящую жизнь и осталась одна. Тогда она по собственной глупости угодила в ловушку, прищемившую его. Крови почти не было, что было для нее спасением - она не могла взлететь, как ни старалась: боль пронзала кончик хвоста так, что ей казалось, что повреждена намного большая часть.
И теперь ей показалось, что у ее ученика такая же проблема. Если это так, подумала дракониха... Келибр просто молодец. Он етит не очень ровно, и приземлился не точно на отведенное место, а точность для дракона - превыше всего. Но он смог взлететь, хоть ему это было очень тяжело.
Просьба Келибра прозвучала, как в тумане. Она посмотрела на него с характерной для нее дымкой в глазах.
- Разумеется...
Она не понимала сейчас, что совершает ошибку. Она не должна была так поступать, это против всякого нормального поведения. Но он правда выглядел слабым. Да и к тому же мысли о далеком прошлом полностью утопили ее в себе. Дракониха развернула крылья и взмыла в небеса, оглядывая лес недалеко от руин. Только вот найти ничего из съедобного она не могла. Точнее, не пыталась. Эти звуки, исходящие из леса, движущиеся пятна, яркие цвета лишь раздражали ее.

- Какой красивый зверь, - разглядывая оленя, сказала как-то Витани своей матери в детстве, тогда, когда она еще была существом не созревшим морально и физически, с очень нежным характером, скорее склонным к мечтаниям. Мать привела ее на охоту.
- Витани, очнись. Это - всего лишь необходимая ячейка нашей жизни, - отвечала ей мать, взрослая дракониха.
Медная догадывалась, что она сейчас скажет, но все-таки всем сердцем надеялась, что она ошибается.
- ...это лишь часть, отвечающая за наше существование в плане еды... Витани, смотри сюда и слушай меня! - мать нетерпеливо дала подзатыльник дочери, все разглядывающей оленя как часть не ее жизни, а жизни этого леса.
Зверь услышал звук, стоя на большом расстоянии от них - ближе бы он их заметил - поднял голову, увенчанную большими красивыми рогами, поводил ушами, смотрел огромными глазами... Осматривался. Не найдя источник звука, он все-таки пошел вперед, то есть, от драконов.
- ХВАТАЙ ЕГО!
Олень не мог этого слышать, но для Витани это был словно удар грома.
- Н... Нет, я не могу... Пожалуйста, нет! - воскликнула она, видя, как присела мать и оскалила клыки, но это было слишком поздно. Через мгновение зубы хищницы рвали тело беспомощного зверя. Голова с рогами поникла, перед глазами появилась пелена.

Сцены из прошлого перед глазами драконихи.
- Помни об оленях... - вот была последняя фраза матери, обращенная к дочери. перед смертью.
Тот случай Витани с матерью больше не вспоминали. Но последняя часто смотрела на дочь с осуждением. Как это так - она не смогла убить зверя?
...Смерть матери была большим ударом для медной драконихи. Она озлела и перестала видеть красоту в том, в чем видела раньше. Теперь она желала разломать рога оленя своими клыками. Но иногда, как сейчас, она не могла смотреть на них с сожалением и какой-то невыносимой болью.
Мать научила Витани быть жестокой. Только жестокость, как она говорила, поможет выжить.
Медная спикировала и поймала самку оленя. Она была маленькая и хилая, но тронуть самца с короной она просто не смогла и, проткнув жертву зубами, на полной скорости полетела назад, к Келибру.
- Съешь ее. А следующего ты поймаешь уже сам.
Она просто не могла сегодня охотиться. Но времени у драконов всегда много... наверное даже больше, чем нужно.

Дракониха так удивилась, что на момент потеряла контроль над своим телом: крылья опустились на землю, пасть приоткрылась, глаза стали размером с блюдо. Только на мгновение. Затем она мигом привела себя в порядок, прищурила глаза и сделала вид, будто ничего не произошло.
Почему он не стал есть оленя? Потому ли, что никогда не ел их (во что дракониха отказывалась верить в силу нереальности заявления), то ли оттого, что... не мог? Но он ведь не видел этого зверя перед смертью. Он не мог знать, Витани ли его убила, или он сам умер от болезни - вариант со старостью отпадает, олень выглядел прекрасно... Либо что-то испугало его буквально до смерти?

Витани не могла забыть поступка матери долгое время. Может, целые недели - для молодого создания они значат намного больше, чем для взрослого. Она буквально объявила матери бойкот.
Ирбоста - так звали мать Шет - сначала не могла понять, в чем дело. Затем, когда начали прорастать семена подозрений, она стала приглядываться к дочери: та перестала есть и пить, стала мало спать, превратилась в тень, чуждавшуюся света. Дракониха не могла понять, что же такого необычного в убийстве оленя? Он же просто звено в пищевой цепи, думала она. И уж тем более никакой красоты в нем она не видела. Она не знала жалости, сострадания. И соответственно не знала, что эти чувства могут испытывать другие. Через какое-то время глухая стена непонимания между ней и ее дочерью стала ее раздражать. И когда она снова увидела Шетани, лежащую на скале с опущенной вниз головой, явно мечтавшую о чем-то, она не выдержала. Ирбоста подбежала к дочери, громко рыча; та, услышав ее только тогда, когда она подбежала к ней на слишком близкое расстояние, испугалась с неожиданности и перевернулась на спину, что еще больше взбесило мать. Красная дракониха встала над медной, смотря ей в глаза сверху, и зарычала во все свое драконье горло, выпуская всю злость на нее. Никогда еще не было Шетани так страшно. Мать, частично выпустив негативные эмоции, снова посмотрела на дочь острыми глазами и уже тихо, едва слышно даже самой медной, прошипела:
- Запомни: это закон жизни. Либо ты, либо тебя. Никогда не обращай внимания на то, что может отвлечь тебя... Ты меня слышишь?! - проревела дракониха, видя, что у Витани глаза чуть-чуть помутнели от чего-то, что она приняла за отвлечение. Ирбоста в ярости укусила дочь за морду; та болезненно взвыла. Красная дракониха распахнула крылья и резко взлетела вверх. Шетани не видела ее очень долго...

Витани коснулась лапой шрама, оставшегося у нее на морде после этой стычки. Она так и не смогла понять мать. Не смогла принять этот закон, хоть и пыталась следовать ему, как могла.
Но она вынесла и другой урок из этого... Вообще из жизни с нею.
Чтобы ты ни чувствовал, как бы не ощущал ситуацию - ты один ее так ощущаешь, дай попробовать ощутить ее иначе и другим.

Так неужели Келибр выбрал тот же путь? Они жили совершенно по-разному. Она не могла точно сказать, что делал этот дракон, но сама она постоянно была занята на вынужденных тренировках. Воспитание ума, силы, логики, скорости полета и удара лапой и хвостом... Чему она только не научилась. И оказалась больше, чем от половины. Наверное, этот дракон тоже не захотел учиться этой так называемой Науке жизни... Да к черту вообще все науки!
Витани улыбнулась, но тут же встряхнулась, вспоминая главное правило своей жизни про многогранность и разные мнения. Дракониха строго посмотрела на Келибра, решив повторить те самые ненавистные ей строки поучающим тоном.
- Келибр, ты должен запомнить, что ешь либо ты, либо тебя. Либо ты убьешь, либо убьют тебя.
Но односторонность матери выводила ее из себя, поэтому она решила добавить в эту фразу своих умозаключений.
- Ты должен воспитать в себе жестокость, это так. Нельзя постоянно думать о том, что ты делаешь, потому что тогда жизнь просто покажется тебе одним сплошным грехом и лучше себя убить сейчас же. Это не так. Жизнь - это прекрасное творение, и мы можем наслаждаться им сполна. Именно мы, драконы, по-моему, имеем эту привилегию вкусить жизнь сполна. Ее так же вкушают и другие существа, более низкие по рангу: наша добыча, по сути. И они имеют на то полное право. Ты не должен ограничивать себя в том, чтобы видеть красоту и в них. Но этот твой поступок... Ты же не знаешь, как может повернуться к тебе жизни; у нее много граней, и она может показать тебе худшую. И если она выделит на этой бесконечности точку, где ты будешь вечно голодать, ты просто не сможешь использовать то, что находится у тебя перед носом! Чем заяц отличается от оленя? Размером. У него тоже была семья. Но ты тронул именно его, живого, а не мертвого оленя. Одна из самых загадочных, прекрасных и ужасных граней нашего разума, такого же бесконечного и не открытого, как Вселенная, есть иллюзия. Сейчас она просто помутнила твой рассудок размером. Ты должен избавляться с течением жизни от этой половины иллюзий, что мешают тебе жить.
Я хочу увидеть, как ты сделаешь это. Съешь его!

Витани не хотела говорить так много. Ведь она просто излила свою душу. Но в тоже время она чувствовала, что это было необходимо. Она рассказала, что думает о его поступке, не с точки зрения науки о выживании, но с более глубокой, как ей самой казалось. Она надеялась, что Келибр поймет ее и пересмотрит свою позицию по поводу крупной дичи... Да вообще по поводу всего большого, не только физически, но и нематериально.

Дракониха изумленно посмотрела на Келибра. Она встала и пошатнулась. Поведение, как у тряпки, подумала она. Воспоминания ее не покидали. Она все вспоминала свою свирепую наставницу. Но, посмотрев на золотого дракона, окунувшись в его мысли, что были пропитаны нежеланием есть убитого зверя, только что свободно ходившего по земле, вдыхавшего свежий воздух, зревший яркое солнце, она вспомнила и себя. Как она не хотела убивать зверя. Как сопротивлялась до последнего момента... И она отпустила его. Витани "передала" свои чувства, сквозь которые скользило прощение слабости и позволение не есть мясо. Дракониха подошла к оленю, взяла в рот и перенесла подальше от Келибра, в жилах которого все еще кипел страх.
Шетани подошла к золотому дракону и коснулась его лба носом. В прикосновении ее был намек на нежность, которую она словно начала вспоминать. Как можно вспомнить чувство? Дракониха смотрела на своего ученика, думая о том, кто на самом деле кого должен был учить. Она смотрела на него и видела не только смущенного Келибра, но видела себя в детстве. Дракониха не могла привести мысли в порядок и решила просто показать золотому, что именно она думает об этой ситуации.

Дракониха посмотрела на Келибра, который вновь склонил к голову, словно готовый к укусам, которых он, по сути, заслужил и не заслужил одновременно. Она размышляла над его словами и не знала, как подступиться; но эта фраза вернула ее на верный, как казалось ей, путь. Витани улыбнулась и тут же скрыла улыбку.
- Подними голову, дракон, и помни, что ты не обязан кланяться, отстаивая свою точку зрения, если только ты не почувствуешь полное поражение своей теории.
- Дело в том, что здесь ты прав. Жутко видеть разодранное тело только что убитого зверя, как и жутко одновременно убивать его.
Дракониха чувствовала в глубине души, что есть способ убийства зверя, который не доставлял бы ему ни малейшей боли, даже удивления при вторжении в его сознании. Может, Келибр поможет ей в овладении мастерством обезболивающей техники?
- Но не сейчас. Сейчас я буду готовить тебя морально... И в конце концов ты поймешь, что это будет даже лучше; что это надо делать.
У нее-то были свои представления о мире. Но она так ненавидела его, что не знала, правильно ли это; может, за тем, что она себе напредставляла, скрывается прекрасная, как неземная мелодия, сущность жизни. Шетани развалилась на земле и стала наполовину говорить, наполовину думать, то обращаясь к золотому дракону, то к самой себе.
- Понимаешь, я воспринимаю мир как огромное свирепое чудовище, которому стоит тебя увидеть, как ты окажешься мертв. Как-то я дружила с лазурным драконом, - дракониха усмехнулась, вспоминая забавный нрав старого друга. - Мы выпутывались из таких переделок! И часто укрывали друг друга. Я уже и забывать начала, что такое дружба. И однажды я взглянула на мир его глазами, он - моими: мы как бы соединили души и "поменялись" глазами. Я узрела мир абсолютно по-другому! До сих пор помню те потрясение, радость за друга и зависть, которые я испытала тогда. Он видел все в ярких цветах, где преобладал синий, как его чешуя. Синий, цвет неба и моря, цвет гармонии... Когда я спросила его, что он почувствовал, он сказал лишь, что ему режет глаза. Я вижу все в красном. Красный - это война и огонь; это смерть. Может, оттуда это чувство реальности, которое кажется мне очень часто сильно искаженным. Думаю, что ты смотришь на мир, и видишь солнце: ведь ты - солнечный дракон. Жаль, что нельзя изменить цвет окраски реальности и прошлое; хотя воспоминания можно не извлекать из памяти, но реальность смотрит мне в глаза разъяренным, жаждущим крови чудовищем. Я могу научить тебя, Келибр, летать, прятаться и всем остальным навыкам, которые обычный дракон получает довольно быстро. Сие понимание и соотношение его с действительностью говорит мне лишь о том, что ты - необычный дракон; может, ты и умер бы через какое-то время в следствие своей... своему несоответствию поведению дракона; а может, и драконом новой эпохи. Если мы не прекратим общение, я хотела бы попробовать разработать вместе с тобой новую технику охоты, потому что в тебе я вижу зеркало, что отражает меня в детстве; мы могли бы сотрудничать... Ты можешь учить меня так же.
Она знала, что некоторые фразы звучали глупы, некоторые - неприемлемо, но без них она не могла бы дать ему относительно полную картину происходящего.